Глава четвёртая

Привратник

    БУМ! – громыхнуло ещё раз. Дадли так и подскочил на диване.

    – Где пушка? – тупо спросил он.

    Позади раздался шум, и дядя Вернон, пошатываясь, влетел в комнату. В руках он сжимал ружьё, – теперь стало ясно, что скрывалось в том свёртке.

    – Кто там? – крикнул он. – Предупреждаю – я вооружён!

    Последовало затишье. А затем...

    БАБАХ!

    В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом рухнула на пол.

    На пороге стоял великан. Лицо его скрывалось за косматой гривой длинных волос и спутанной бородой, но всё же можно было различить глаза, блестящие, словно два чёрных жука.

    Гигант протиснулся в хижину, пригнувшись, но всё равно задевая головой потолок.

    Он наклонился, поднял дверь и без особых усилий установил её на место. Завывания ветра стали чуть тише. Великан повернулся и окинул остальных взглядом.

    – Нельзя ль чайку, а? – попросил он. – Не просто до сель добраться...

    Он направился к дивану, где, застыв от страха, съёжился Дадли.  

    – Подвинься, пузан, – велел незнакомец.

    Дадли пискнул и побежал прятаться за спину матери, которая, в свою очередь, в ужасе сжалась позади дяди Вернона.

    – А вот и Гарри! – воскликнул великан.

    Гарри заглянул в свирепое, дикое, мрачное лицо и заметил, что глаза-жуки сузились в улыбке.

    – Када я тя видел в последний раз, ты был совсем малюткой, – сообщил исполин. – Ну вылитый отец, а глаза мамины.

    Дядя Вернон издал странный скрежещущий звук.

    – Я требую, чтобы вы немедленно покинули дом, сэр! – заявил он. – Это незаконное вторжение!

    – Да заткнись ты, Дёрсли, дубина эдакая, – отмахнулся великан; он перегнулся через диван, вырвал ружьё из рук дяди Вернона, с лёгкостью завязал его в узел, словно резиновое, и швырнул в угол.

    Дядя Вернон пискнул, точно раздавленная мышь.

   – В общем, Гарри, – продолжил гигант, поворачиваясь спиной к Дёрсли, – с днём рожденья. Вот, принес те кой-что, – я, правда, случайно сел на него по дороге, но вкус-то от этва хуже не стал.

    Он извлёк из внутреннего кармана чёрного пальто немного помятую коробку. Гарри дрожащими пальцами открыл её. Внутри оказался большой, липкий шоколадный торт; на нём было выведено зелёным кремом: «С днём рождения, Гарри!».

    Гарри взглянул на великана. Он хотел поблагодарить его, но слова застряли в горле, и вместо этого он спросил:

    – Вы кто?

    Великан хохотнул.

    – А ведь точно, забыл представиться. Рубеус Хагрид, привратник и лесник в Хогвартсе.

    Протянув огромную ладонь, он целиком обхватил руку Гарри и энергично потряс.

    – Ну так чего там с чайком? – напомнил он, потирая руки. – Ежели есть что покрепше, тож не откажусь.

    Взгляд великана упал на пустой камин, где всё ещё валялись сморщенные пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился над очагом; никто не видел, что он там делал, но в следующий миг великан выпрямился, – за каминной решёткой полыхал огонь. Отсыревшую хижину залило мерцающим светом, и Гарри сразу ощутил расслабляющее тепло, словно попал в горячую ванну.

    Великан уселся на диван, прогнувшийся под тяжестью его веса, и принялся опорожнять карманы пальто: он вытащил медный и заварочный чайники, мятую упаковку сосисок, шампур, несколько кружек с обколотыми краями и бутылку какой-то янтарной жидкости, к которой основательно приложился, прежде чем заварить чай. Вскоре хижина наполнилась запахом потрескивавших на огне сосисок. Никто не произнёс ни слова, пока великан готовил, но едва он снял с шампура первые шесть аппетитных, сочных, поджаренных сосисок, Дадли нервно заёрзал. Дядя Вернон резко осадил его:

    – Я запрещаю тебе у него что-то брать, Дадли.

    Великан мрачно усмехнулся.

    – Твоему пузырю, Дёрсли, дальше жиреть некуда, так что не волнуйся.

    Он протянул сосиски Гарри. Тот так проголодался, что подумал, будто в жизни не про  бовал ничего вкуснее; но он по-прежнему не мог оторвать глаз от великана. Поскольку никто не собирался ничего объяснять, Гарри заговорил:

    – Извините, я так и не понял, кто вы такой.

    Великан отхлебнул чая и утёр губы тыльной стороной ладони.

    – Зови меня Хагрид, – ответил он, – как все. И я ж те сказал, я привратник в Хогвартсе. О нём-то ты, яс'дело, всё знаешь.

    – Э-э... нет, – признался Гарри.

    Хагрид, судя по выражению лица, был в шоке.

    – Извините, – быстро добавил Гарри.

    – Извините? – гаркнул Хагрид, поворачиваясь к Дёрсли, тут же отпрянувшим в тень. – Эт вот им надо извиняться! Одно дело письма, но чтоб ты, да не знал про Хогвартс! А сам-то, что, никогда не задумывался, где родители всему обучились?

    – Обучились чему? – недоумевал Гарри.

    – ЧЕМУ? – прогремел Хагрид. – Так, погодь минутку!

    Он вскочил на ноги. В гневе великан, казалось, заполнил собой всю хижину. Дёрсли вжались в стену.

    – Я так понимаю, – прорычал он, обращаясь к Дёрсли, – что этот мальчик – этот мальчик! – ничего не знает о... ничего не знает ВООБЩЕ?

    Гарри показалось, что Хагрид перегнул палку. В конце концов, он ходил в школу и очень даже неплохо учился.

    – Кое-что я знаю, – вмешался он. – Я умею считать и всё такое.

    Но Хагрид только отмахнулся и пояснил:

    – Я ж не про это, а про наш мир. Твой. Мой. Твоих родителей.

    – Какой мир?

    Хагрид, казалось, вот-вот взорвётся.

    – ДЁРСЛИ! – взревел он.

    Дядя Вернон, белый как мел, прошептал «я бы да как бы». Хагрид неверяще уставился на Гарри.

    – Но ты должен знать про маму с папой, – покачал головой он. – Они ить знамениты. И ты тоже.

    – Что? Мои мама и папа... они были знамениты?

    – Не знаешь... ничегошеньки не знаешь... – Хагрид запустил пальцы в волосы и потрясённо смотрел на Гарри.

    – И даж не знаешь, кто ты такой есть? – наконец вопросил он.

    К дяде Вернону неожиданно вернулся дар речи.

    – Прекратите! – велел он. – Прекратите сейчас же, сэр! Я запрещаю вам что-либо рассказывать мальчику!

    И более храбрый человек, чем дядя Вернон, дрогнул бы под свирепым взглядом, которым наградил его Хагрид; когда великан заговорил, каждое его слово буквально дрожало от гнева:

    – Ты никогда не говорил ему? Не говорил о письме Дамблдора? Я был там! Я видел, как Дамблдор его оставил, Дёрсли! И ты столько времени это скрывал?

    – Скрывал что? – нетерпеливо спросил Гарри.

    – МОЛЧАТЬ! Я ВАМ ЗАПРЕЩАЮ! – в панике проверещал дядя Вернон.

    Тётя Петуния в ужасе глотнула ртом воздух.

    – Сходили б вы проветриться, оба, – посоветовал Хагрид. – Ты – колдун, Гарри.

    Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом моря и завываниями ветра.

    – Я – чего? – ахнул Гарри.

    – Колдун конечно, – повторил Хагрид, снова усаживаясь на диван, со скрипом просев  ший ещё ниже, – а по мне, так колдун отменный, – ишо б подучиться. С такими-то родителями, кем те ишо быть? И, по-мойму, пора те прочитать наконец своё письмо.

    Гарри протянул руку за вожделённым желтоватым конвертом, адресованным: «Море, хижина на скале, пол, м-ру Гарри Поттеру». Он вытащил письмо и прочёл:

ШКОЛА КОЛДОВСКИХ и ВЕДЬМИНСКИХ ИСКУССТВ

«ХОГВАРТС»

 Директор: Альбус Дамблдор

(Орден Мерлина 1-ой степени; Великий Волш.; Глав. Маг; Верх. Магистр Международной конфед. колдунов) 

    Уважаемый мистер Поттер!

    С радостью информируем Вас о том, что Вы приняты в Школу Колдовских и Ведьминских Искусств «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь со списком необходимой литературы и оборудования (прилагается к письму).

    Семестр начинается 1 сентября. Ждем Вашу сову не позже 31 июля.

    С уважением,

    Минерва МакГонаголл,

    Заместитель директора.

   Вопросы вспыхнули в голове Гарри, словно фейерверк, и он не мог решить, который задать первым. Поразмыслив немного, запинаясь, он спросил:

    – Что значит: они ждут мою сову?

    – Разорви мя горгулья, чуть не забыл, – Хагрид хлопнул себя по лбу с силой, достаточной, чтобы сбить с ног ломовую лошадь; он вынул из кармана сову, – настоящую, живую, взъерошенную сову,  длинное перо и свиток пергамента. Высунув от усердия язык, он нацарапал записку, которую Гарри прочёл кверх ногами:

    Дорогой мистер Дамблдор!

    Вручил Гарри письмо.

    Завтра едем за покупками.

    Погода ужасная.

    Надеюсь, у Вас все хорошо.

    Хагрид

    Хагрид свернул послание в свиток и отдал сове. Та зажала записку в клюве, после чего Хагрид подошёл к двери и вышвырнул птицу на улицу, где бушевал ураган. Затем он вернулся и уселся на диван с таким видом, будто совершил нечто самое обыденное, – скажем, поговорил по телефону.

    Гарри вдруг понял, что стоит с открытым ртом, и живо захлопнул его.

    – Так о чём бишь я? – начал Хагрид, но тут дядя Вернон, всё ещё пепельно-серый, но явно разозлённый, выступил вперёд, к камину.

    – Он не поедет, – объявил он.

    Хагрид фыркнул.

    – Хотел б я поглядеть, как маггл вроде тя попробует ему помешать, – проворчал он.

    – Кто? – с любопытством переспросил Гарри.

    – Маггл, – пояснил Хагрид, – так мы называем неволшебный народ, вроде них. И те жутко не повезло вырасти в такой семье, – хуже магглов, чем вот эти, я в жизни не видал.

    – Мы поклялись, приютив его в своём доме, что положим конец всем этим глупостям, – прорычал дядя Вернон, – что вытравим из него эту ерунду! Колдун, понимаете ли!

    – Вы знали? – воскликнул Гарри. – Знали, что я колдун?

    – Знали? – внезапно завизжала тётя Петуния. – Знали?! Конечно, знали! Кем тебе ещё  быть, при такой матери, как моя проклятая сестрица! О, она в своё время получила точно такое же письмо и отправилась в эту – эту школу, и возвращалась только на каникулы, с карманами, полными лягушачьей икры, превращала чашки в крыс! Одна я видела, кем она была на самом деле – уродкой! Но не для наших родителей, ну что вы, они-то с ней сюсюкались, Лили то, Лили это! Они гордились, что в семье есть ведьма!

    Она судорожно перевела дух и продолжила тираду. Видно, ей годами хотелось высказаться:

    – Потом она встретила в школе этого Поттера, они сбежали и поженились; а затем появился ты. Я знала, что ты окажешься таким же, таким же странным и... и ненормальным, а потом её, видите ли, разнесло на кусочки, а тебя всучили нам!

    Гарри побледнел. С трудом взяв себя в руки, он переспросил:

    – Разнесло на кусочки? Вы говорили, что мои родители погибли в автокатастрофе!

    – В автокатастрофе? – взревел Хагрид, вскочив на ноги, отчего семейство Дёрсли в страхе забилось в угол. – Да как Джеймс и Лили Поттеры могли погибнуть в какой-то автокатастрофе?! Это возмутительно! Позор! Гарри Поттер не знает своей истории, при том, что у нас каждый ребенок её наизусть расскажет!

    – Но почему? Что случилось? – настойчиво спросил Гарри.

    Ярость на лице Хагрида вдруг сменилась беспокойством.

    – Не ждал я такого, – сказал он тихим, озадаченным голосом. – Дамблдор предупреждал, что буит нелегко, но я б в жизни не подумал, что ты совсем ничего не знаешь. Ох, не знаю, правильно ли, что те я всё расскажу, но кто-то же должен... Не отправлять же тебя в Хогвартс вот так.

    Он бросил на Дёрсли недобрый взгляд.

    – Ну, расскажу всё, что могу – я ведь и сам многого не знаю, стравнностей там много, но, в общем...

    Он посидел немного, уставившись на огонь.

    – Начну, я, наверн, с человека одного – звали его... даж не верится, что ты о нём не слышал, в нашем мире его все знают...

    – А кто он?

    – Ну... не люблю я его имя произносить. Да и никто из наших не любит.

    – Почему?

    – Растопчи мя кентавр, Гарри, люди до сих пор напуганы. А, чёрт, нелегко все это. Понимаешь, один колдун, он стал... Хуже некуда, хуже, чем ты себе можешь представить. Звали его... – Хагрид запнулся, слова не шли с языка.

    – Может, напишете? – предложил Гарри.

    – Не, не знаю я, как оно пишется. Ну хорошо... э-э... Волдеморт, – Хагрида передёрнуло. – И не заставляй мя повторять. Ну вот, этот самый... колдун лет двадцать тому назад начал искать себе приспешников. И ведь нашёл, – кто-то боялся, кто-то надеялся, что ему часть его власти перепадёт, а власть у него была, эт точно. Смутное было время. Не знали, кому можно довериться, не решались с незнакомцами дружбу водить... жуткие дела творились. Он побеждал, понимаешь. Тех, кто пытался бороться, он убивал. Страшно убивал. Мест безопасных почти не оставалось – разве что Хогвартс. Сдаётся мне, Сам-Знаешь-Кто боялся одного только Дамблдора. Не решался на школу напасть – тада, по крайней мере. Твои мама и папа были достойнейшими колдунами, каких я знал. В Хогвартсе старостами были, пока учились! Странно, что Сам-Знаешь-Кто не пытался переманить их на свою сторону... знал, видать, что они близки с Дамблдором, не захотят с ним дела иметь. Мож, тада он решил, что ему удастся их уговорить... а мож, просто хотел убрать их с дороги. Кто знает... В общем, десять лет назад, в ночь на Хеллоуин, он заявился в деревню, где вы все жили. Те был всего годик. Он пришёл в ваш дом и... и...

    Хагрид внезапно осёкся, вытащил из кармана грязный, покрытый пятнами носовой платок и трубно высморкался.

    – Извини, – пробормотал он. – Просто эт’ всё так грустно – я ить знал твоих родителей, лучше людей было просто не найти... а он... В общем, Сам-Знаешь-Кто... убил их. А потом, что самое странное, он попытался прикончить и тя. Хотел, чтоб следов не осталось, а мож, ему просто нравилось убивать. Но у него ничего не вышло. Никада не спрашивал, откуда у тя этот шрам на лбу? Эт не просто царапина.. Такое случается, када на тя могущественный тёмный колдун проклятие насылает – а то проклятие такой силы было, что и родителей твоих убило, и даж дом разрушило – а на те не сработало. Вот почему ты знаменит, Гарри. Если Сам-Знаешь-Кто решал кого-нить убить – никому не удавалось спастись, кроме тя. Ведь он тада уничтожил лучших ведьм и колдунов поколения: МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, – а ты ребёнком был, а выжил. 

    В памяти у Гарри промелькнуло какое-то очень болезненное воспоминание. Когда история Хагрида подошла к концу, перед его глазами снова возникла ослепительная вспышка зелёного света, только гораздо отчётливее, чем раньше, – и он вспомнил ещё кое-что, впервые в жизни, – пронзительный, холодный, безжалостный смех.

    Хагрид с грустью наблюдал за ним.

    – Я тя лично из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. Привез тя вот этим...

    – Полнейшая чушь, – вдруг перебил его дядя Вернон.

    Гарри подскочил; он чуть не забыл о Дёрсли. К дяде Вернону, похоже, вернулась смелость, – он свирепо глядел на Хагрида, сжимая кулаки.

    – А теперь послушай-ка меня, мальчик, – раздражённо велел дядя Вернон. – Я допускаю, что ты немного необычен, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Что же касается твоих родителей, они были ненормальными, это точно, и я считаю, что без них в мире стало куда спокойнее, – они получили по заслугам, только что и якшались со всеми этими колдунами, именно этого я и ждал, я знал, что они плохо кончат...

    Не успел он договорить, как Хагрид вскочил на ноги и выхватил из-под пальто потрёпанный розовый зонт. Наставив его, словно шпагу, на дядю Вернона, он отчеканил:

    – Я тя предупреждаю, Дёрсли, я тя в последний раз предупреждаю:  ишо раз рот откроешь...

    Ввиду опасности быть нанизанным на зонт бородатого великана, дядя Вернон вновь растерял всё своё мужество; он распластался по стене и умолк.

    – То-то же, – Хагрид, тяжело дыша, уселся обратно на диван, на этот раз прогнувшийся до самого пола.

    У Гарри тем временем появлялись сотни новых вопросов.

    – А что случилось с Вол... простите, Вы-Знаете-Кем?

    – Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Испарился. В ту самую ночь, когда пытался тебя убить. Оттого ты стал ещё известней. В этом-то вся загадка – он ить тада всё сильней и сильней становился, – с чего б ему вдруг исчезнуть? Кто-то г'рит, умер он. Ерунда всё это, я скажу. В нём-то и человеческого ничего не осталось, чтоб умереть. Другие г'рят, что где-то рядом он, время выжидает, но я так не думаю. Люди, которые на его стороне были, к нам перешли. Г'рили, мол, он их околдовал. Вряд ли они отважились б на это, если б он мог вернуться. Многие думают, что жив он, тока силу свою потерял. Слишком слаб стал, чтоб дальше бороться. Те как-то удалось одолеть его, Гарри. Чего-то он не учёл той ночью, – не знаю, никто не знает чего именно, тока что-то в тебе добило его той ночью, эт точно.

   Хагрид взглянул на Гарри с теплотой и уважением, но тот вовсе не почувствовал себя польщённым, а вместо этого окончательно осознал, что произошла ужасная ошибка. Колдун? Он? Да как может такое быть? Всю жизнь его шпынял Дадли, тиранили дядя Вернон с тётей Петунией; если он действительно колдун, почему они не превращались в бородавчатых жаб всякий раз, запирая его в чулане? Если когда-то ему удалось победить величайшего в мире чёрного мага, почему Дадли постоянно пинал его, как футбольный мяч?

    – Хагрид, – тихо позвал он, – мне кажется, вы ошибаетесь. Боюсь, я не колдун.

    К его удивлению, Хагрид рассмеялся.

    – Значит, не колдун? И с тобой никогда не случались необычные вещи, к примеру, када ты был напуган или разозлён?

    Гарри уставился в огонь. Если подумать... все те странности, неизменно приводившие в ярость дядю с тётей, происходили с ним, когда он был расстроен или зол... за ним гналась банда Дадли, а он смог ускользнуть от них, непонятно как... с ужасом думая о том, как появится в школе со своей идиотской стрижкой, ему удалось заставить волосы отрасти за ночь... а совсем недавно, когда Дадли ударил его, разве он не отомстил ему, причём не подозревая об этом?

    Гарри поднял взгляд на Хагрида и улыбнулся; великан просиял.

    – Ну что, понял? Это ж надо, не колдун он, – да ты погоди, ишо весь Хогвартс за пояс заткнёшь.

    Но дядя Вернон не собирался сдаваться без боя.

    – Разве я не сказал, что он никуда не поедет? – прошипел он. – Он пойдёт в «Каменные стены» и будет благодарен за это. Я читал ваши письма, – ему, видите ли, нужен весь этот хлам, – книги заклинаний, волшебная палочка и...

    – Ежели он захочет, даж такой храбрый маггл, как ты, ему не помеха, – рыкнул Хагрид. – Не пустить в Хогвартс сына Лили и Джеймса Поттеров! Да ты рехнулся. Он туда с самого рождения записан. Он поедет в лучшую школу чародейства в мире. Семь лет, и он сам ся не узнает. Буит учиться с такими же, как он сам, – а эт уж куда лучше, чем здесь с вами, и у него буит величайший директор, которого знал Хогвартс – сам Альбус Дам...

    – Я НЕ СОБИРАЮСЬ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ПОЛОУМНЫЙ СТАРИК ОБУЧАЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! – завопил дядя Вернон.

    Тут он зашёл слишком далеко. Хагрид схватил свой зонт и завертел им над головой:

    – НЕ СМЕТЬ, – прогремел он, – ОСКОРБЛЯТЬ... АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА... В МОЁМ ПРИСУТСТВИИ!

    Он рассёк зонтом воздух, указывая его остриём на Дадли; вспышка фиолетового света,  звук, напоминающий взрыв петарды, пронзительный визг, – и в следующее мгновение Дадли затанцевал на месте, прижимая руки к жирному заду и завывая от боли. Тут он повернулся к ним спиной, – сквозь дырку в штанах торчал поросячий хвостик.

    Дядя Вернон взвыл. Втолкнув тётю Петунию и Дадли в соседнюю комнату, он бросил на Хагрида полный ужаса взгляд и захлопнул за собой дверь.

    Хагрид поглядел на зонт и погладил бороду.

    – Нельзя выходить из ся, – сокрушённо пробормотал он, – всё равно ничего не вышло. Хотел его в свинью превратить, да, видать, он и так уж почти свинья... так что и делать-то ничего не пришлось.

    Он покосился на Гарри из-под кустистых бровей.

    – Ты уж пжалста, не рассказывай об этом в Хогвартсе, – попросил он. – Мне, строго г’ря... э-э... нельзя колдовать. Немного тока позволили, чтоб за тобой съездить и письмо передать. Мне ишо и поэтому эта работа по душе пришлась...

    – А почему вам нельзя колдовать? – удивился Гарри.

    – А-а, ну... я сам учился в Хогвартсе, но мя... э-э... исключили, ежели честно. На третьем курсе. Сломали палочку пополам, ну и так далее. Но Дамблдор разрешил мне остаться и работать лесником. Великий человек, Дамблдор.

    – А почему вас исключили?

    – Поздно уж, а у нас завтра дел куча, – громко ответил Хагрид. – Поедем в город, купим те учебники и всё такое прочее.

    Он стащил с себя чёрное пальто и бросил Гарри.

    – Спи под ним. А ежели оно шевелиться начнёт, не обращай внимания, – у мя там в кармане сони сидят.